А. И. Солженицын

Интересный факт из биографии А. И. Солженицына, связанный с нашим городом. Зиму 1965/1966 года Солженицын провел  на хуторе Копли- Мярди в деревне Васула близ Тарту, где писал «Архипелаг Гулаг». Сараскина, Людмила Ивановна «Александр Солженицын» — Москва : Молодая гвардия, 2008.- Серия «Жизнь замечательных людей: биография продолжается…» , с. 558-559

Сараскина, Людмила Ивановна «Александр Солженицын» — Москва : Молодая гвардия, 2008.- Серия «Жизнь замечательных людей: биография продолжается…» , с. 558-559

„…На какое-то время счеты с Москвой были покончены. «Захар-Калита» пристроен, при содействии Копелева Г. Белль вывез из страны «Танки» и «Прусские ночи» («Уж как я радовался, как благодарен был!»), стараниями Левитской и Тэнно спасена рукопись начатого «Архипелага». Тем же вечером А. И. уезжал в дальнюю нору («Укрывище»), надолго, без переписки, — туда, где не знали ни его, ни о нем. Устраивала отъезд Люша;  только у нее был тартуский адрес Арнольда Сузи. В ошемломлении наблюдала она на своей кухне, как А. И. сбривает бороду (Твардовский нет-нет да и укорял его «маскировкой»: вот  дескать сбреет бороду и неузнанным перейдет границу). С двумя чемоданами он спустился вниз, к подогнанному Люшей такси. Двор просматривался, уследить за ним, даже и безбородым, не составило бы здесь никакого труда. «Значит, не следили вплотную. Нерешительность в ту осень ГБ непонятна мне посегодня, разъяснится когда-нибудь». Семичастный охотно объяснит тогдашнюю тактику:  «До мая 1967 года имя Солженицына еще не было в мире широко известно, как это произошло позже, и мы со своей стороны никогда не стремились его популярность приумножать. Поэтому не конфисковывали его рукописей сразу после их создания, не прибегали к прямым насильственным действиям». В 1965-м он рассчитывал добиться всего лишь общественной изоляции Солженицына и «локализовать его идейно-порочное влияние».
В Тарту его встретил Сузи-старший. Старинный университетский город казался заграницей, безопасной Европой. А. И. захватил с собой разговорник и старался общаться на эстонском. «Меня, конечно, отличали по акценту, но так необычен русский человек, кто силится знать эстонский, его всегда встречают тепло». Переночевал на квартире сына Арнольда;  на рассвете тот отвез гостя на место. Семья Сузи — Арнольд, его дочь Хели и сын Арно с женой говорили соседям, что поселившийся  на хуторе московский профессор работает над диссертацией. А. И. полагал, что в Эстонии не может быть человека, который бы его предал. Вспоминает (2003) хели Сузи: «Это был хутор Марты Порт. Она и папу с мамой там приютила, когда им жить было негде, дала им две большие комнаты. Хутор Копли- Мярди в деревне Васула. В зиму 1965 года он пустовал — Марта уехала в город, к детям. С ее согласия и поселился там в одиночестве, подальше от глаз людских, А.И.  И знали об этом только самые близкие люди. Из Тарту я на местном автобусе доезжала до Васула, там сходило много людей. И в этой толпе я «растворялась». А до хутора — три километра — добиралась на лыжах. Приносила провиант. Мы пили с ним чай, иногда А. И. читал стихи наизусть. Потом всю ночь работал, а я, как мышка, затихала и таилась в другой комнате, чтобы ему не мешать. Наутро он отдавал мне порцию машинописи, третью копию, и я увозила ее на хранение. Три километра на лыжах до Васула, на автобусе — в Тарту. Я понятия не имела, что он тайно отвозил в Пярну, Лембиту Аасало, второй экземпляр рукописи. И лембит ничего не знал обо мне, хотя мы были друзьями. Абсолютная конспирация. В ту зиму 65-66-го мне пришлось посетить хутор четыре или пять раз».
Марта Порт с сыновьями ни тогда, ни позже не проговорились, что у них жил опальный писателью В комнату хутора Копли- Мярди, выходящей окном во двор, стопка заготовок к «Архипелагу» превращалась в готовую машинопись. Так сосредоточенно и отрешенно он не работал никогда в жизни. «Это был как бы даже и не я, меня несло, моей рукой писало, я был только бойком пружины, сжимавшейся полвека и вот отдающей.» Он ничего не читал (иногда листочек из далевского блокнота), западное радио слушал только за едой и топкой печи, в семь вечера валился спать, во втором часу ночи снова садился за стол и при ярких лампах продолжал работу. «К позднему утреннему рассвету в десятом часу у меня уже обычно бывал выполнен объем работы полного дня, и я тут же начинал второй объем — и управлялся с ним к 6-часовому обеду.» хели Сузи казалось, будто никому и ничему в этом мире он уже не принадлежит. Когда ему пришлось ехать к Лембиту в Пярну ночным автобусом, он чувствовал, что ко всему готов, лишь бы закончить «Архипелаг».
«Это были вершинные недели и моей победы, и моей отрешенности…»

Реклама